ПЕТЯ И ЁЛКА
История празднования Нового Года на Руси
Как известно, традицию праздновать Новый год зимой ввел на Руси государь-император Пётр I. (До этого Новый год русские люди праздновали 1 сентября вместе со всем ветхозаветным миром). Как и всё новое в нашем отечестве, новый праздник приходилось насаждать огнем и мечом, а иногда мечом и огнем. Причем, несмотря ни на что, праздник прижился, и теперь заснеженная ёлка на Новый год и дедушка Мороз воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Но так было не всегда. А как было на Руси в декабре 1704, всего триста лет тому назад?
А было так. Обычно по утрам царь Пётр Алексеевич выходил из опочивальни и с победным видом кричал «Виктория!», или «Авдотья!», или «Аграфена!». Придворные поздравляли царя с очередной викторией и шли опохмеляться.
И так продолжалось до декабря 1701 года, когда к Петру неожиданно заявилась депутация голландских купцов с подарками. Купцы поздравили оторопевшего государя с Новым годом (коий он уже отпраздновал в сентябре) и хотели было удалиться. Но Пётр купцов задержал, обласкал и попытался выведать у них про курляндский Новый год. Царь самолично праздновал с купцами неделю, научил их спать лицом в свекольном салате и мочиться из окна, но секретов новогоднего искусства малопьющие купцы так ему и не открыли.
На следующий год Пётр и Алексашка Меншиков инкогнито ездили в Голландию, чтобы выведать секреты зимнего новогоднего праздника, однако ни тот, ни другой запомнить ничего не могли.
И только на третий год, когда в Голландию поехал непьющий (тогда) князь Заголицын, только тогда удалось получить Петру Великому более-менее достоверное описание великого европейского праздника Новый год.
Возникает вопрос, а почему русского царя так интересовал Новый год? Дело в том, что Пётр подвел под новый праздник солидную теоретическую базу, что вот, мол, немцы празднуют Новый год зимой и вон как хорошо живут!
* * *
И вот в декабре 1704 года Петр Алексеевич издал указ о введении в России европейского времени и о переводе стрелок часов на 4000 лет назад. Этим же Указом повелевалось отмечать Новый год в ночь с 31 декабря на 1 января.
Указ был длинным, посему приводить его целиком не будем, а вот некоторые любопытные цитаты, пожалуй:
«Ходить повелеваю в Новый год в немецких платьях, изукрашенных позументами и мишурою, али вовсе без платьев, что большему веселию способствует!»
«… А Клаусов, кои подарки фальшивые делают, ловить, подарки сии плавить и в рот им лить!»
«Повелеваю в кружки фужерные шампанскую брагу наливать и оными кружками чинчин делать!»
«… А те москвичи, кои в бане напьются зело, ложить в сани, тех зватать и везти пьяными в Санкт-Петербурх и там поливать их водою, ронять и насильно кормить заливною рыбою…»
«А кто шпроты заморские за праздничным столом есть не станет, того сечь нещадно топорами и секирами!»
Говоря современным языком, Пётр оказался неплохим PR-щиком. Помимо текста «Государева Указа», во многих сёлах в канун Нового года появились полотняные растяжки: «Новый год в январе — это уверенность, точность, стабильность!», «Пётр I — это наш царь», «Празднуй, а не то — на кол!», «Новый год в январе! Ешь зимний салат зимой!», «Пётр I — новые легкие сигареты». Правда, неграмотному населению буквы казались не меньшей дикостью, чем новомодный обычай праздновать Новый год зимой.
* * *
Петербург был идеальным городом для празднования хоть чего. По утрам, с похмелья, воды можно было попить везде, не говоря уже о наводнениях, когда попить можно было не вставая с кровати.
А посему первые на Руси новогодние торжества решено было устроить в Санкт-Петербурге! Срубили огромную ель, стоймя водрузили её на ботик и привезли в столицу (для чего даже соорудили первый разводной мост).
Первые елочные шары изладили не из стекла, а из бычьего пузыря, посему получились они «огромныи и вонючии».
Пётр лично рубил боярам ёлки, а тем вельможам, кто противился новому празднику, царь повелел поджигать шубы, дабы те скакали по снегу на манер голландских шутих и фейерверков.
Самый первый мешок с подарками укрепили на дыбу и четвертовали, а потом колесовали при большом скоплении народа. Подарки и сувениры летели во все стороны — трубки, парики, табакерки, носовые платки, морские лоции, луковицы редких голландских тюльпанов, — словом, все те милые мелочи, которых так не хватало русским людям!
Петр повелел в каждом доме в 12 часов ночи повесить его портрет, чтобы люди смотрели на него и вслух читали Новогоднее Обращение Его Царского величества к подданным.
По домам были пущены соглядатаи и надзиратели, кои следили, весело ли празднуют Новый год. Ежели праздновали невесело, или вовсе спали в праздничную ночь, то соглядатаи брали балалайку и ею били хозяев по сонным рылам, приговаривая виршами: «Ах ты, сонная харя! Так-то исполняешь указ Государя! Ну-ка живо, подавай нам голландского пива! А ежели и дале будешь храпеть, то к утру на воротах будешь висеть!»
* * *
В Петергофе отдельно праздновали Новый год царь и его приближенные.
Крестовину для праздничной елки изготовил собственноручно Пётр I, который питал слабость к столярному искусству. (На следующий год Пётр успел к празднику изладить уже 1238 крестовин, снабдив оными весь Петербурх и московскую Немецкую слободу. Ради крестовин пришлось отложить пару выгодных военных походов, но прибыль от продажи крестовин с лихвой окупила все затраты).
Первую домашнюю елку Петра украсили уродцами из Кунсткамеры. Спирт тоже пригодился.
В специально выстроенном Ледовом Доме был устроен потешный вытрезвитель для карлов и карлиц.
Вот как описывает любезных сердцу высокорослого царя карликов летописец:
«Стреляли из мортиры карлой, наряженным в шутовской кафтан. Карла летел зело изрядно и вернулся к пирующим обгорелой, но весел и ростом невелик!»
«Женили карлу на жирафе. Жирафа исдохла на морозе, оставив карле изрядное наследство».
«… Государь повелел карликам кольями гонять по льду Невы-реки замёрзшую коровью лепешку. Зело сетовал на русское скудоумие, ругался матерно, что мы, русские, ни черта не смыслим в играх!»
«… Алексашка Меншиков, напившись пьян, разделся догола, распорол перину, вывалялся в пуху и уснул…»
Первая новогодняя песня в исполнении хоря бояр звучала так: «Срубил он нашу бороду под самый корешок…»
Сам же Петр на карнавале нарядился русским царем и так и не был узнан.
Главным казначеем новогодних торжеств Петр, по обыкновению, назначил Алексашку. Верткому царедворцу удалось на отпущенные из казны деньги не токмо построить ледяные городки, но и пару каменных домов для себя. На вопрос Петра, откуль сии дома появились, Меншиков отшучивался, что, мол, все ледяные хоромы растаяли, а эти почему-то нет.
* * *
В Сонной и Косной Руси не только бояре, но и простой народ не понимал, зачем его будят, тащат на улицу и заставляют гулять вокруг дерева.
Первые сто возов французского шампанского, привезенные Петром для праздника, испортились (перемерзли в дороге) и пришлись не по вкусу русским людям. Многие отказывались есть «застывшую мочу», но царь-реформатор самолично проследил, чтобы каждый участник феерии съел по кусочку «желтого лёда с пузырьками».
Мандарины, завезенные в Россию Петром, тоже вызывали недоумение и были встречены с недовольством. Темные русские люди жадно жрали мандариновые корки, а мякоть отдавали лошадям. Только через пять лет в России научились правильно есть мандарины, и они стали непременным атрибутом новогоднего стола в каждой избе.
И до сих пор в глухих сибирских деревнях остались раскольники, которые не желают встречать Новый год по «новым», всего лишь трехвековой давности правилам. Эти староверы отказываются ставить елки, дарить подарки, а когда в новогоднюю ночь показывают «Иронию судьбы», то они двумя перстами давят на кнопки телевизионного пульта, крестят рот и ложатся спать.
Но Бог с ними, с раскольниками! Сегодня мы добрым словом вспоминаем царя Петра, стараниями которого в конце 31 числа первого зимнего месяца Декабря, вот уже триста лет приходит к нам дед Мороз, которого сопровождает его внучка Снегурочка и Мальчик-космонавт!
С Новым годом!