ПРИШЕЛ, ПОЗДРАВИЛ, ПОДАРИЛ!
Уж полночь близится, а дедушки все нет…
Как сквозь магический кристалл
Детей и елку различал…
А.С. Пушкин
ЕЛКА № 1
Давно это было. Кажись, еще при Сталине. Позвали меня однажды Сталина и Политбюро поздравлять с Новым, 1938-м годом. Да, точно, Сталин был еще живой!.. Дело ответственное. Арестовали меня, как положено, допросили, мол, не шпион ли, нет ли в семье врагов народа, погоняли по трудам классиков марксизма, обыскали и босиком привели в Кремль. Снегурочкой нарядили своего человека. Он должен был меня, Деда Мороза, в случае чего пристрелить…
И вот, привели меня на заседание Политбюро.
Я еще в приемной заухал:
— Хо, хо, хо, хо! Я пришел издалека, видел горы и леса!..
И в кабинет захожу. Товарищ Сталин как раз что-то важное говорил, а я как закричу с порога:
— Тук-тук-тук! Кто тут живет? Кто моих подарков ждет?!
И руку в мешок запустил. Снегурочка выхватил наган и мне к виску приставил.
Все побледнели, у Молотова пенсне упало, Калинин Михаил Иванович под стол залез. Товарищ Сталин тоже испугался не на шутку, но потом взял себя в руки и спрашивает меня весело:
— Ви, товарищ Морозов, почему так рано пиришли? Ми разве вас звали?
— И верно, — говорю. — Не звали. Ну да ничего: давайте-ка, товарищи члены Политбюро, меня все вместе позовем!…
После этих слов Снегурочка быстро вывел меня обратно в приемную. Прождали мы часа три, но вожди наши так Дедушку Мороза и не позвали. Тогда мы со Снегурочкой все подарки тихонько им под дверь подсунули (Сталину — томик Мандельштама, Калинину с Молотовым — по пенсне, Берии — открытки порнографические) и домой пошли…
УТРЕННИК
Было это под утро. Я уже, конечно, ничего не соображаю, но борода еще висит нормально… Вот, а мне как раз надо было утренник играть в Доме Культуры. И, как назло, артист, который должен был играть волка, заболел.
Ну, я сделал выход Деда Мороза, переоделся по-быстрому волком, выскочил на сцену. Зайцы — врассыпную. Прорычал я что-то в микрофон, вернулся за кулисы, опять в Деда Мороза переоделся. На сцену вышел, да и забыл, что я уже дедушка, а не волк. Зайчики стоят, в ус не дуют. Схватил я ближайшего, да и сожрал…
НОСКИ
Узнал я как-то, что за границей принято прятать новогодние подарки в носки, да в чулки. И вот решили мы с моей Снегурочкой переложить все подарки в мои носки и ее чулки. Набили полнехонько, ноги отяжелели, носки распухли до того, что в валенки не лезут. А тут еще одному пацану родители просили подарить лыжи, а другому — бильярд… Промаялись так всю смену, пока все подарки раздарили. Теперь носим по старинке — все-таки западная культура нам чужда.
ТЮРЬМА
Помню, в 1989 году пригласили меня на Новый год в тюрьму, выступать перед заключенными. Следователь повесткой пригласил. «Дескать, дорогой друг _______________, приглашаем Вас к нам в тюрьму!» В то время это дело было новое — зеков поздравлять. Ну, что ж, организация приглашает серьезная, отказываться страшно. Насушил я сухарей полный мешок, выбрал на всякий случай тулупчик похуже, валенки старые и пошел. Да-а-а… А вернулся через пять лет…
МЕДВЫТРЕЗВИТЕЛЬ
В медвытрезвителе дело было. Я — в тулупе, а ребятишки — в трусах стоят, покачиваются. Ну, спели мы «Ой, мороз, мороз…», походили кругами возле кроватей… Я их поприседать заставил… В общем, все как у людей…
ЕЛОЧКА ИЛЬИЧА
Мне мой дед рассказывал, как они ходили Ленина поздравлять. Человек семь их из деревни пошло. Дошли до Петербурга только семеро. В тулупах, с бородами, мешки за плечами — уже за полночь вваливаются к Ильичу домой: «С Новым годом! С Новым счастьем!» Ленин их за стол усадил, расспросил внимательно: «Как дела в Лапландии? Как в лесу елочки? Как дети стихи знают? Какие подарки принесли?» Накормил всех мужиков чаем да и отправил на Север. Они, вообще-то, из-под Вязьмы были, да он, видать, не знал.
ПА
Работала со мной в напарницах Нелли Григоровичевна Вращацкая — дама утонченная, ибо до Снегурочек служила она в балете, так что все эти гран-плие и антраша знала, что твой Смоктуновский. Одна беда была — не было у Неллечки памяти на Снегуркины тексты, ведь им, балеринам, на сцене только молчать приходится, да ногами изредка дергать. Но вот ведь бестия какая, она свой текст переводила на язык танца. Я, конечно, поперву путался, а потом освоился и сам уж начал кое-где па, да па-де-труа вставлять. Где батманчик подпущу… До того дошло, что иной раз впорхнем в залу, где елка очередная и детишки нас ждут, пронесемся в фуэте и уж на другую елку со всех ног…
БРЕЖНЕВ
Однажды приехал я к Брежневу, его внуков поздравлять. Встретил меня в прихожей сам Леонид Ильич в трико, в тапочках, при орденах. С бумажкой в руках. Прочитал мне слова приветствия, поцеловал, провел к внукам. Я им подарки вручил — книжки про целину, про возрождение, про Малую землю. Они мне стихи почитали. Тоже, кстати, по бумажке читали…
ПСИХБОЛЬНИЦА
Чего только я ни повидал за эти долгие годы! Дважды у Снегурочек роды принимал… А однажды пригласили меня в психбольницу, психованных поздравлять. Набрал я, значит, подарков всяких — ножиков перочинных, бритвочек, таблеток, разных петард — и поехал. Приезжаю, а там целый карнавал! Кто врачом вырядился, кто санитаром. Один елкой нарядился, стоит в углу, пахнет, а под ним уж «подарок» лежит… Я по коридору походил, всех ненормальных поздравил через окошечки в дверях. Они рычат (был как раз год Тигра), на двери, на стены прыгают от радости… А на сладкое им всем поставили по уколу, чтобы они весь год спокойно спали.
ЕЛОЧКА, РАВНЯЙСЬ!
Однажды под Новый год пригласили меня в воинскую часть. Приехал я, а Снегурочка моя запоздала. Подошел ко мне какой-то сержант, дал зачем-то автомат в руки и сказал: «Подожди, немного, товарищ солдат, сейчас мы с дедушками придем к тебе, ты нас поздравишь!» И ушел в караулку. И до утра. Так я и простоял всю ночь с автоматом возле какого-то склада, пока они в караулке Новый год встречали. А Снегурочку, как оказалось, на КПП задержали.
ШАЙБА
Однажды я подарки перепутал. Сыну дворника снегоход и компьютер вручил, а сыну нового русского — шайбу хоккейную, почти новую. Как он мне этой шайбой промеж глаз зарядил — страшно вспомнить!.. А ведь я как лучше хотел. Кто-то выкинул шайбу на помойку, а я подобрал. Тяжело ли нагнуться? А ребенку — радость…