Действующие лица:
АНДРЕЙКА – водитель трамвая.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЙКИНА – жена водителя автобуса, кондуктор в трамвае Андрейки.
ЕВГЕНИЙ ПЕТРОВИЧ ВАЗЕЛИНООСТРОВСКИЙ – владелец торговых комплексов «Евгений», «Петрович» и «Вазелиса».
ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВИЧ И АЛЕКСЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ – братья.
ИГОРЬ УХАЖОРОВ – слесарь-спорщик 3-4 разрядов.
ЗОЯ УХАЖОРОВА – жена Ухажорова, затурканная и зарёванная вечно.
АНЖЕЛА КРАШЕВЛАСЕНКО – его (Ухажорова) приёмная любовница.
ДИТРИХ ШПРЕНГЕЛЬ – немецкий турист, плохо говорит по-испански.
ПАЯЦКОВ КИРЮША – будущий губернатор, 24 года.
ПАЯЦКОВА ЛЮСЯ – жена его, будущая губернантка.
БУЛТЫХАЕВ ИВАН – студент второго курса, учится на массажиста режиссёра на платном, тайком от родителей.
АРГЕНТИНА ИВАНОВНА ДЕТОЕДОВА – декан его.
ЛАРИСА ИВАНОВНА ХОЧУ – стюардесса на пенсии.
ДЕД МОРОЗ – мужчина, 27-28 лет, высокий, с мешковатой бородой, ходит на четвереньках.
ТАДЕУШ ПИПИШКА – польский врач-гинеколог.
РУЖЕНА ПИПИШКА – мать Тадеуша, землемерка.
ЩУПЛЕЦОВ – тоже врач-гинеколог, живёт с мамой.
СПИРИДОН – дизайнер-старообрядец.
ФАЛАФЕЛИЯ – подружка убийцы.
ПРЕАМБУЛОВ ИЛЬГИЗ ТУХВАТУЛОВИЧ – православный священник отец Ильгиз.
ИВАН ПЕТРОВИЧ БРАТЧЕНСКИЙ И ИВАН ПЕТРОВИЧ ВЗЯТЧЕНСКИЙ – чиновники.
БЕЗОБИДНЫХ ГАВРЮША – детский омбудсмен, владелец скотобойни.
МАКСИМ ЛЕОНИДОВИЧ ПРИВЕТ-БУФЕТ – врач-психиатр со стетоскопом вместо галстуха.
СЕРГЕЕВ И. О. – лицо, действующее по доверенности.
ИСА, АНЗОР, РАФИК И ИСМАИЛ – случайные прохожие, возвращающиеся из читального зала библиотеки.
ДОСТАЛЬ, ТВАРЮГИН, ЗАДОЛБАНЮК, МАЗАФАЛЬСКИЙ – коллекторы.
КОЗЛОВ, ОСЛОВ, ТУПОРЫЛОВ – депутаты.
СТЕПАН НАДЕЖДИН – начинающий учёный, кандидат в кандидаты наук.
СЕМИПЯТОВ ЕВГЕНИЙ ФРОЛОВИЧ – ортопед-любитель.
СТЫДОБА ГЛАФИРА – кондуктор в метро.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ ТЁТЕНЬКА – аналитический директор в крупном ИП.
МУЖЧИНА ЛЕТ СОРОКА ПЯТИ – на вид лет сорок девять, в брюках со стрелками, причёсан на прямой пробор, трезвый.
БЕЙБУЛАТОВ – металлург из Захолуста, холерик.
ПРОФУРА СЕМЁН, ЗАЯИЩЕНКО ГРИГОРИЙ – друзья соответственно Григория и Семёна.
КУКАРАНДЫШЕВ ПАРАТ ЛАРИСОВИЧ – владелец овощебазы «Ласточка», разведён.
АМАЛИЯ АРМЕНОВНА ГРОТ-БРОМ-ФОКС-СТЕНЬГА – вдова Грота Карла Натановича, Брома Иосифа Давыдовича, Фокса Рудольфа Джоновича и Стеньги Макара.
МЕНЕЛАЙ РЕЗЕДА – драматург, автор 800 пьес, полон творческих планов, ходит всегда в накомарнике.
АСКАРИДЗЕ ОЛЬГА ПЕТИПАВЛОВНА – балерина, нервно вскидывает ноги в стареньких валяных пуантах, плохо видит и высоко подпрыгивает при разговоре.
УЛЬЯНОВ-ГЕНДИН – помощник машиниста по связям с общественностью.
СИЛУЭТ МУЖЧИНЫ В КАПЮШОНЕ В ОТДАЛЕНИИ – вероятно, маньяк.
БЕЗКАСКО ИЛЬЯ БОРИСОВИЧ – водитель категории XXX (БелАЗ-длинномер).
БОБОВ БЁТР БАВЛОВИЧ – логобед.
ЗЛАТОНИЗОВ ЭЛЬБРУС БАХИЛОВИЧ – коуч по математике.
БЕРИ БЕРИЕВИЧ БЕРИДЗЕ – крупный коррупционер, владелец трёх сумок.
УСМАН – бывший учитель русского языка, Николая и Ольги, младше всех на четыре года.
ДИМА – вахтёр, в конце пьесы именно он окажется убийцей. Хотя не факт.
ДОКТОР АЙЗЕНБЕРГ – доктор, Айзенберг.
ЖЕНЩИНА С УСИКАМИ – этого достаточно.
ПЕРЕДЕЗИРЕ – миллионерша из Голландии, любит Хрякова.
ЛЮСЬКА-ПРОДАВЩИЦА – продавщица, 40 с лишним килограммов, нехороша собой. Слушает громкую ругань после 23.00.
МИЛИЦИОНЕР-1 – скромный вежливый молодой человек чуть за 40. Эрудит, умница, пьяница.
ЖАННА – бригадир плотников.
ИРАКЛИЙ – водитель кофе-машины.
ДЕВОЧКА С МЯСОРУБКОЙ.
32-Й КОСМОНАВТ.
КАКИЕ-ТО ЛЮДИ.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
Первая картина
Саратов. Наши дни. А впрочем, не разберёшь, может, и не наши дни, может, и не Саратов вовсе, а любой другой городок у большой реки, которую не видно, но присутствие её чувствуется постоянно – то ветер с реки донесёт гудок, то крики чаек, то саму чайку занесёт ветром с реки, и она кричит резко и испуганно, но не там, на реке, а уже прямо тут, над домами с серыми шиферными крышами, между которыми угадывается кривоватая улочка, покрытая ямами в старом разбитом асфальте. Между домами натянуто множество бельевых верёвок, которые в лучшие годы были забиты бельём, рубахами, простынями с желтоватыми пятнами посредине, пододеяльниками с косыми ромбами, а то и кальсонами с мотыляющимися на ветру штрипками, но сейчас ничего этого нет, а висят пустые верёвки и тихонько гудят на ветру, как дряблые струны на старой гитаре, на которой играл в дни своей молодости бесшабашенный Лёнька-гармонист, ходивший в рубахе навыпуск к Любке-приёмщице сдавать бутылки и щупать её в пыльной и звенящей темноте приёмного пункта в подвале одного из домов. Домов на улице почти сто, но видно только два или четыре, а между ними – старые верёвки. Окна в домах есть, но заколочены, видно, что жили тут когда-то люди хорошо, дружно жили, а потом заколотили окна и ушли куда-то в другое место, чтобы жить там, так же дружно и хорошо, как когда-то здесь.
Изредка поперёк улицы промчится самосвал, но мы его не видим, а только огромные клубы серой пыли несёт из глубины улицы прямо нам в лицо ветром с реки.
Неожиданно с грохотом открывается одна из дверей в доме, который справа, и оттуда с диким рёвом вылетает встрёпанный кот. Кот садится на тротуар, вытирает лапой пот на разбитой морде и гордо уходит к реке.
На втором этаже в одной квартире всё-таки живут КАКИЕ-ТО ЛЮДИ. В квартире одна комната и кухня. В комнате кровать, на которой лениво развалились кошка, собака и моль. С потолка свисает настольная лампа. На стенах следы босых ног тараканов и мух. В углу стоит новогодняя ёлка без иголок, но с игрушками. На верхушку ёлки вместо звезды надет презерватив. Посреди большой и светлой хрущёвской кухни, каких миллионы, стоит стол. За ним никто не сидит, потому что стол занял всю кухню. По столу нервно ходит ИЛЬЯ. Из-под ног ИЛЬИ слышен хруст солёных огурцов и бьющихся рюмок. Рядом на корточках сидит ВИТАЛИЙ и по-хозяйски, руками, уплетает из кастрюли водку.
ИЛЬЯ. Ого! Слыхал? Ни хрена себе, да?
ВИТАЛИЙ. Чего?
ИЛЬЯ. Я говорю, слыхал, что Люська-то – того, померла?
ВИТАЛИЙ. Люська-то? Не, не слыхал.
ИЛЬЯ. А, ну и слава богу. Значит, жива.
ВИТАЛИЙ. Да ладно!
ИЛЬЯ. Да что ладно. Гадом буду – жива!
ВИТАЛИЙ. Да не может быть, чтоб Люська – и жива. Не похоже на неё. Не такой она человек.
ИЛЬЯ. Да ладно! А какой? Ну, человек?
ВИТАЛИЙ. Люська-то? Да хрен её знает. Я вообще не знаю никакой Люськи.
ИЛЬЯ. Ну вот, не знаешь, а говоришь. Сука ты!
ВИТАЛИЙ. Вот ни хрена себе. Ну-ка, обоснуй!
ИЛЬЯ и ВИТАЛИЙ дерутся.
Темнота.
Занавес.
(Продолжение следует.)
© 2016 «Красная бурда»