Владимир МАУРИН
О ЛЮБВИ
Любовь не терпит вздохов на скамейке,
Противны ей прогулки при луне.
Любовь — она когда на телогрейке,
На свежим сеном пахнущей копне!
И если вдруг они кряхтят в аллейке,
Прижавшись к чахлой парковой сосне,
Вы их не бейте! Вы их пожалейте.
Ведь что творят, не ведают оне.
Влюбленным нынче по фигу луна,
Мгновения соединенья кратки —
Закурит он, припудрится она,
Достанет перочинный нож украдкой,
И на обломках старой танцплощадки
Они свои напишут имена.
УТРО
Едва отверзнешь ты свои опухлы вежды
Оно уж тут как тут— проклятое похмелье!
Ужасен лик его. Вчерашним дышит зельем.
И цвета серого измятые одежды.
Где пировал вчера — припомнить нет надежды.
Мрак поглотил вчерашнее веселье.
И жажда страшная справляет новоселье
Во рту лакавшего дурной портвейн невежды.
И вновь помчишься ты по замкнутому кругу
Рассол, пирамидон, и как заведено,
Своим «бросаю пить» порадуешь супругу…
Ах, милый мой алкаш, скажу тебе, как другу:
Не пей дешевое крепленое вино,
Лишь водку чистую возьми себе в подругу!
ИСТОРИЯ О…
Добро — оно должно быть с кулаками,
С наколкой синей на запястье «ВАРЯ»,
И быть должна давно небритой харя,
И пиво пить должно Добро с дружками!
А Зло — оно должно быть с синяками,
Должно реветь при каждом при ударе,
Беспомощно в пыли руками шаря…
А глазки злые за разбитыми очками!
Борьба Добра и Зла идет давным-давно!
И зачастую трудно разобраться,
К кому припасть, куда пойти-податься?
Зло выбрать иль Добро? И с кем же заодно
Жить и любить, бороться и смеяться?
Непросто это всё. Вот то-то и оно…
Александр ВОЛЫНЧУК
РЕЦЕПТ № 16
Когда отваром дышит рис в кастрюле,
Что кипятком припущен был слегка,
Порезан лук, чеснок… Ну, а пока
Доходят на плите кебабов люли,
Чтоб ароматы нас не обманули,
Снимаем пробу. Крышечку судка
Мы отодвинем. Пара облака
Чуть выпустив, на ложечку подули…
Так юный очарованный любовник,
С заветным трепетом внимающий ответ,
Ждет слова «да», не хочет слышать «нет».
Но вырос на любви его терновник.
И вот уже в лицо летит половник, —
Сгорело все, пока писал сонет!
Владимир ЛОГИНОВ
ОПЕРЕЖАЯ КРИТИКОВ
Я не поэт, но я скажу стихами.
Скажу стихами, хоть и не поэт.
Так получилось, что таланта нет…
Таланта нету — убедитесь сами.
А мог бы не открыться я пред вами,
Не разглашать мой маленький секрет,
Писать хореем, издавать свой бред,
Идти к Парнасу мелкими шагами…
К чему все это? Верно, ни к чему.
Зачем толочь рифмованную воду
И потакать тщеславью моему?
Не буду я насиловать природу,
И буду тем любезен я народу,
Что лиру в руки вовсе не возьму!
* * *
Злодеи уронили мишку на пол,
Немного поиграли им в футбол.
Потом подняли, оторвали лапу
И снова, гады, бросили на пол.
А тут как раз идем мы вместе с папой,
И мишку на дороге я нашел.
Лежал он мордой вниз (а дождик капал),
Без лапы, без зонта, и бос и гол.
Мы с папой не смогли сдержать рыданий
При виде жутких мишкиных страданий,
И в утешенье я сказал ему:
«Не бойся, мишка, я тебя не брошу!
Во-первых, потому, что ты — хороший.
А во-вторых — не знаю почему.»
Александр ЕЛЬНЯКОВ
КАК ИЗ ПУШКИНА
У самого у синего у моря
Один старик с супругой проживал.
Но вдруг златую скумбрию поймал
И хапнул со своей старухой горя.
Безумство появилось в бабьем взоре,
Бес жадности гражданку обуял.
И старец все, что в море получал,
Ей отдавал, практически не споря.
И вот она опять сидит на лавке,
Разбитое корыто теребя,
Грустит она, как Коржаков в отставке…
О дочь моя! Скажу тебе, любя:
Чтоб жизнь прожить спокойно и в достатке,
Ты в жены рыбаку не дай себя.
Александр СОКОЛОВ
ЕЛЕНЕ
У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Про самовар забыв, мы пьем вино,
Как жаль, что на закуску только каша.
Хоть Маша хороша, она не «наша»,
Она — моя, как сказано давно.
Мы с Машей познакомились в кино,
Где вместе мы смотрели «Бумбараша».
Тем временем, мне Маша налила
И взглядом выразительным дала,
Понять дала, что мастеру сонета,
Умеющему петь про то и это,
Которым красота ее воспета, —
Приличествует честь и похвала!
НА СМЕРТЬ КУЗНЕЧИКА
В одном лесу в траве сидел кузнечик.
Окраскою зелененький он был,
А формой был совсем как огуречик.
Он ел траву и с мухами дружил.
Но как-то раз (увы, никто не вечен!)
Лягушка охладила его пыл —
Пришла в тот час, когда он был беспечен,
И скушала. И лес его забыл.
Представьте же — покойный ел лишь травку,
Он никогда не трогал и козявку,
И все ж лягушка съела кузнеца.
Выходит, зря не думал, не гадал он,
И в грозный час никак не ожидал он
Такого вот, такого вот конца…
* * *
Друзья мои! Я — жалкий графоман.
Ничтожество, достойное побоев,
На пропитанье дайте мне помоев,
Читать мне дайте пятилетний план.
Прокисший квас налейте в мой стакан,
Фамилию мне дайте — Поломоев,
О вреде государству от простоев
Меня заставьте прочитать роман.
Заприте на три дня меня в клозете,
За шиворот насыпьте мне трухи,
И высмейте в язвительном куплете —
На все готов я. Только (хи-хи-хи),
Вы в вашей замечательной газете
Вот эти напечатайте стихи!
© 1998 «Красная бурда»
Рисунок Максима Смагина